Говорят, что в Саратовском медицинском во время оно ректор любил начинать самую первую лекцию для студентов-первокурсников словами: «в медицине все просто. Просто берем сердце от одного человека и пересаживаем его другому. А теперь - нюансы».

Надо полагать, что шести лет в меде на эти самые нюансы все равно не хватало, но пан ректор хорохорился. Да и история этих нюансов началась не сразу и не вдруг.
В 1944 году немцы азартно обстреливали Лондон новейшими ракетами «Фау». Ракеты по большей части не долетали, меньшая же часть падала абы куда – системы наведения того времени по сложности не намного превосходили компас. Тем не менее, раненых и обожженных в результате подобных обстрелов вполне хватало, чтобы занять руки лондонских хирургов. Ну а поскольку обширные ожоги лечить не так уж и просто, один из врачей начал пытаться пересаживать обожженным донорскую кожу. Оно вроде бы и выглядело красиво – как идея, но результаты получались весьма скромные, кожа упорно не хотела приживаться и несмотря на все усилия сползала с положенных мест как плохо приклеенные обои.
В общем, доктор заподозрил, что что-то надо подправлять в самом организме, иначе сам организм так и не разберется, кто его, как и зачем собирается спасать. А звали доктора сэр Питер Медавар. Он-то и заподозрил, что организм, оказывается, защищается от пересаженной кожи при помощи ни много ни мало – иммунной системы. Да-да, той самой, которая защищает любого из нас от страшных-страшных бактерий и прочих вирусов, включая кошачью двуустку. То есть, чтобы пришить к человеку что-нибудь ненужное, надо  весьма нужную иммунную систему либо обмануть, либо отключить – иначе ничего не получится.
Нет, то есть почки успешно пересаживали аж с 1912 года, а в 1927 году несколько таких больных даже и выжило (донор и счастливый обладатель пересаженной почки были близнецами), но дальше этого дело не шло. Отчаявшиеся хирурги уже подумывали было, что для успешной пересадки наличие брата (сестры) близнеца и есть главное условие, как вдруг, в 1959 году французский иммунолог с простым коротким именем Жан Батист Габриэль Жоашем Доссе (дать ему Нобелевскую премию!) взял, да и поведал миру, что полного генетического совпадения вовсе не требуется, а достаточно, чтобы у донора и потенциального обладателя донорской почки совпадали всего-то гены в одной единственной хромосоме.
Вдобавок, видимо, чтобы окончательно добить и без того впавший от такой информации в ступор научный мир, Доссе заявил, что подобные анализы, оказывается, еще и выполнимы, и он, Доссе, уже выучился их делать. Результатом того, что технологиями тех самых анализов Доссе был готов делиться с каждым встречным медикусом, стало создание системы Евротрансплантант - всеевропейской базы данных генов больных, нуждающихся в пересадке какого-нибудь отказавшего органа. Вы думаете, что на этом проблема пересадки органов была решена? А вот и нет. Без запинки можно прочитать только нобелевскую лекцию минут на сорок, реальные же дела куда сложнее.
Организм можно обмануть, подсунув ему якобы свою, похожую с точки зрения иммунной системы, почку. Или кожу. Или даже сердце. Покряхтит организм, да и примет – куда же ему деваться? А если пересаживают костный мозг – тот самый, который и сам производит иммунные клетки? Га! Представляете – выходят изготовленные пересаженным костным мозгом такие клетки в совершенно чужой организм и начинают его крушить вдребезги и пополам. Это, между прочим, не Стивен Кинг, а описанная во всех учебниках для третьего курса мединститута «реакция трансплантант против хозяина». С ней что прикажете делать?
Первым решение предложил Эдвард Томас, который, пока ученые, по своему обыкновению ломали копья и указки о гипсовые бюсты отцов-основателей на всевозможных симпозиумах, взял, да и сообщил о выполненных им в клинике Колумбийского университета аж 4000 успешных пересадках костного мозга. С такой статистикой спорить было бессмысленно. Ученые перестали ломать указки и в один голос спросили: но черт возьми, КАК?
Оказалось, все просто – Томас не только подбирал донора, но и старательно готовил реципиента, убивая его костный мозг жесткими рентгеновскими лучами и противораковыми лекарственными препаратами. Ну а в отсутствие костного мозга у принимающей стороны все уже проходило без сучка и задоринки.
Финал: Иван Сусанин из вэ хироу оф ве Совьет Юньен. Эдвард Томас – счастливый обладатель Нобелевской премии 1990 года.